В своих зрелых работах Карл Густав Юнг уподоблял процесс психотерапии «великому деянию» средневековых алхимиков, вершивших тайну психической трансмутации под маской превращения черни в благородные металлы.

Используя метафору Марселя Пруста, психотерапию можно назвать «поисками утраченного времени», времени, поглотившего миры наших переживаний, не соединившихся с нами в нашем повседневном присутствии. Что, если не этот поиск, представляет собой порой почти детективное, как в фильме «Молчание ягнят», порой страстное и азартное (на коне — жизнь!), как в повести Хулио Кортассара «Преследователь», великое алхимическое деяние воссобрания другого, целостного себя из разобщенной мозаики элементов среднестатистической «нормально неудавшейся жизни». Язык этого деяния все еще темен, умалчивает о многом, и большей частью на нем не говорится, а живется — это язык переживания, а не только сказывания и называния. Здесь всецело действует правило: понять (собрать) можно лишь часть того, что сделаешь и лишь после того, как сделаешь, а не вместо того.

Итак, из горсти психотерапевтических метафор достанем ту, которая уподобляет психотерапию особого рода путешествию во времени. Как некую предысторию раскрытия этой темы вспомним рассказ Рея Бредбери, который, по странно-точному до деталей, как иногда бывает, совпадению, вводит ее основные линии в своем смысловом пространстве и языке. Рассказ называется «И грянул гром».

КЛУБОК ВРЕМЕН

В рассказе в далеком будущем изобретена машина времени, которая используется для охотничьих путешествий в отдаленное прошлое. И вот группа таких охотников отправилась на 60 млн. лет назад — эпоху динозавров. По первозданному лесу проложена парящая тропа из антигравитационного металла, чтобы не потревожить ни один цветок, ни одну травинку, не нарушить ничего в порядке того мира. Ибо, как предупреждают охотников, даже мельчайшее изменение может привести к катастрофическим последствиям. Поэтому охотники стреляют только в тех динозавров, которые вскоре сами должны умереть.

Если мчаться по времени вспять, «из пепла и праха, из пыли и золы восстанут, будто золотистые саламандры, старые годы, зеленые годы, розы усладят воздух, седые волосы станут черными, исчезнут морщины и складки, все и вся повернет вспять и станет семенем, от смерти ринется к своему истоку, солнца будут всходить на западе и погружаться в зарево востока, луны будут убывать с другого конца, все и вся уподобиться цыпленку, прячущемуся в яйцо, кроликам, ныряющим в шляпу фокусника, все и вся познает новую смерть, смерть семени, зеленую смерть, возвращения в пору, предшествующую зачатию». Герой рассказа в панике сходит с тропы и давит маленькую, красивую первобытную бабочку. По возвращении в настоящее сразу же ясно, что мир полностью изменился: » …повалились маленькие костяшки домино …большие костяшки …огромные костяшки, соединенные цепью неисчислимых лет, составляющих Время». Бабочка, ничтожное звено в цепи мириадов других существ, не погибла естественной смертью, не была съедена птицей, или каким-то животным. Это животное не стало пищей других. Кто-то не родился, кто-то умер раньше времени, и вот, в конце концов, нарастая как снежный ком, громом небесным разразилась в настоящем совершенно другая жизнь, которая для героя — смерть. Отсюда и название рассказа — «И грянул гром». Гром здесь метафора случайного ничтожного воздействия, имеющего роковые последствия.

Эта литературная метафора оказалась не столь уж далекой от того, что открыто синергетикой в теории диссипативных систем. (Диссипативными называются те системы, которые потребляют энергию для увеличения внутренней организованности). Согласно синергетике, живые организмы, от клетки до человека радикальным образом отличаются от неживых тем, что это открытые самовоспроизводящиеся системы. Обмениваясь энергией и информацией со своим внешним миром, они поддерживают постоянство своей внутренней среды, относительную стабильность, называемую гомеостазом.

СОЗНАНИЕ И РИТУАЛ

Все в мире подвержено изменению, все непостоянно. В конце концов стираются даже скалы, неповторимо меняется климат. Живые системы, пока они живы, сохраняют относительную стабильность за счет открытости к миру, а не за счет замыкания в монады. Люди поддерживают относительное постоянство психики, непрерывность «Я», обмениваясь информацией, употребляя пищу, устанавливая то, что называется «складом характера», «привычками», и в конечном счете, создавая многообразные социальные порядки и институты. Человек жив, пока он «дышит» в потоках общения/энергии с миром, с собою и другими людьми.

Особенностью живых систем является то, что они развиваются скачками, когда относительно равномерное, более-менее предсказуемое движение достигает точки бифуркации — выбора дальнейшей траектории. И то, по какому пути будет развиваться система, зависит как от нее самой, так и от окружающих ее потоков энергии и информации. Если в этот момент воздействовать на клетку, то вместо того, чтобы быть здоровой, она может развиваться как раковая. Химическая реакция будет протекать по иному пути, если в определенный момент добавить катализатор. Вселенная будет эволюционировать иначе, если в критической ситуации не хватит горсти электронов. В эксперименте с двумя щелями электрон пройдет через одну, либо другую щель, в зависимости от некоторых непредсказуемых заранее условий, быть может, в зависимости от состояния всей Вселенной. И грянет гром, если путешествующий на психологической машине времени неосторожно перетасует прошлое, случайно раздавив семена жизнеспособного будущего, и этим кристаллизует неблагоприятный или смертельный сценарий развития. Воистину, для тех, кто слеп, клубок времен — как клубок змей: попробуй распутать — и будешь ужален.

Психотерапию и другие психотехники исцеления, самопознания и трансформации также можно рассматривать как информационно-энергетические взаимодействия в расширенных состояниях сознания, когда, наши безмолвные, покалеченные переживания, прорываясь сквозь защиты, сквозь барьеры пространства и времени, способны воссоединиться с нашим присутствием в настоящем моменте. И порой через простое поглаживание мы восстанавливаем утраченную связь с лаской, которой не хватало в детстве или исцеляем драму любви, воссоединяя разорванную когда-то ткань сознания.

Отметим еще одну особенность живых систем, которые, согласно современной науке, являются специфическими «усилителями» изначального хаоса. На квантово-механическом уровне единичные события являются случайными. На уровне обычного мира имеется видимость господства детерминизма. Брошенный камень падает вниз, реки устремляются к морю, магнитное поле Земли не так часто меняет свою полярность. Зарождающиеся погодные ситуации так же имеют свое начало, развитие и механизмы.

Подобного рода «механизмы» работают и в нашей психической жизни. В нас действуют «машины желания», которые заставляют нас каждый раз делать что-то снова и снова, искать чего-то или с навязчивой одержимостью прокручивать прилипшие мысли. И эти циклы поддерживаются на уровне тела, на уровне мышечных зажимов, на уровне эмоциональных и ментальных колец, на уровне повторяющихся образов. Машины эмоций, машины восприятия, машины телесности, характерные движения и реакции …

Так вот, существует связь между степенью свободы живых систем и изначальной квантовой спонтанностью на фундаментальном уровне мира. Живые системы по мере их усложнения являются генераторами все большей свободы. Растение более свободно, чем клетка, животное уже передвигается по пространству суши. Человек еще более свободен и, обладая сознанием, может не только менять среду обитания, но и передвигаться по своему желанию в мысли, совершая путешествия в психологическом пространстве и времени.

В таких путешествиях сознание также проходит точки выбора и ритуалы перехода, что отражено в структурах мифов и процессов инициаций. Первооткрыватель этой темы в европейской этнологии А. ван Геннеп в своей книге «Ритуалы перехода» отмечал, что в традиционных обществах, посвящения в новый порядок и устойчивые ритмы жизни всегда осуществлялось через ритуалы смерти, мучительные переживания, личный и социальный хаос.

Когда общество ввергается в хаос, история становиться кошмаром, который вторгается в жизнь каждого. Мир невротика или психотика — это кошмар, в котором навязчиво повторяются чувства, мысли и поступки, неадекватные настоящему и соединенные пространственно-временным туннелем с травматическими событиями. Сила хаоса стала кошмаром, разрушила защитные механизмы, но в ней же можно обрести и спасенье, если преодолев надежду и страх, открыться переменам и свободе.

В расширенных состояниях сознания мы способны вступать в резонанс со всеми событиями жизни. Здесь наши ригидные структуры как бы «расплавляются» и мы имеем возможность намного большего выбора. И если выбирать не что-то конкретное, а саму возможность такого выбора, то не имеет смысла программировать переживания; лучше оставить все ожидания и установки, позволяя всему быть, как оно есть и поддерживать это. Такая поддержка соответствует новому типу ритуала — ритуалу эволюционному, и сменяет старый тип ритуала, спасавший человека от хаоса в законе и повторении. В этой перспективе, ритуалы — это просто ситуационные формы и способы сборки, поддержки и отдыха развивающегося сознания, помогающие его конкретным центрам — людям — не потеряться в безосновной свободе.

ЯЗЫК ПЕРЕЖИВАНИЯ

Но прежде, чем ввести понятие психотерапевтической машины времени, как ключевой метафоры процесса исцеления души, надо ввести еще одну тему. Начиная с К.Г. Юнга и М. Мерло-Понти современная психология делает различие между языками многообразных психотерапевтических школ и языками переживания. Языки переживания более изначальны в смысле близости свежему, нередактированному восприятию мира. Примерами таких языков может быть: 1. «язык дхарм» буддистской психологии; 2. язык Дао, Пути в даосизме; 3. язык мифодрамы, в котором сплетены воедино уровни космогонической, исторической и личностной мифологии; 4. язык холонов или гештальтов переживаний и 5. язык психосемантической топологии. Эти языки имеют много измерений от телесных до духовных. Так, телесные измерения состоят из наших телесных реакций, стереотипов поведения, телесных зажимов, болезней, экстазов, которые проявляются во время психотерапевтических сессий и повседневных ситуаций. Существуют эмоциональные измерения со своей топологией эмоций, своя топология психосемантических ландшафтов, многомерных измерений мысли и видения.